Автор: Семья в Древней Руси существено отличалась от современной российской модели семьи, в частности, в языческие времена было довольно широко распространено многоженство на Руси (до принятия христианства в конце Х века). Об этих фактах, преимущественно из жизни богатых и знатных людей, мы узнаем из русских летописей. В частности летописец Нестор, автор «Повести временных лет» или «Первоначальной летописи», наиболее древнего из дошедших до нас летописных сводов (начало XII века), с негодованием пишет о соседних славянских племенах, радимичах и вятичах, что они «имяху же по две и по три жены».
У князя Игоря (великий князь киевский с 912 по 945 гг.) кроме княгини Ольги были и другие жены. Князь Ярополк (годы правления 972-978), был женат на греческой красавице монахине, которую взял в плен его отец Святослав во время войны с Византией, и при этом, как упоминается в летописях, Ярополк сватался, и весьма у спешно, к полоцкой княжне Рогнеде. Его брат Владимир Святославович (великий князь киевский с 978 по 1015 гг.) имел пять жен до его женитьбы на византийской царевне Анне и крещения в христианство.
Многоженство на Руси встречалось не только у восточнославянских племен, из которых впоследствии и сформировался русский этнос, в языческие времена полигамия была распространена и у их соседей, западных и южных славян. Польский князь Мешко имел семь жен до принятия им христианской религии, много жен имелось и у чешского князя Славника. У поморянского князя помимо нескольких жен было также двадцать четыре наложницы.
Среди древнерусской знати помимо многоженства также процветало и наложничество. Уже упомянутый князь Владимир Святославович имел по 300 наложниц в двух древнерусских городах Белгороде и Вышгороде, а кроме этого еще 200 в сельце Берестове. Наложницами у князей становились пленницы, захваченные в войнах и походах, которые служили развлечением князю и его дружине, а также были предметом торговли.
Согласно сведениям арабского писателя и путешественника, жившего в первой половине Х века и совершившего поездку на Волгу в качестве секретаря посольства, знатные славяне могли иметь по нескольку десятков наложниц. Простые члены общины, согласно опять же иностранным источникам, таким как «Промывальни золота и рудники самоцветов» арабского историка Аль-Масуди (первая половина Х века), «Стратегикона», византийского писателя Маврикия Стратега (VI –начало VII веков) и др., вели несколько более упорядоченный и спокойный образ жизни, имея всего лишь по одной жене. Однако это вряд ли было продиктовано высокими моральными принципами. Скорее всего, более скромное по сравнению со знатью экономическое положение, не позволяло содержать им нескольких жен, не говоря уже о наложницах.
По мнению некоторых историков, в древнерусском обществе помимо полигамии могли существовать также зачатки левирата, т.е. обычая жениться на жене умершего брата. В частности, в летописях встречается упоминание о том, что князь Владимир Святославович женился на вдове своего брата Ярополка.
Принятие христианства (988 г.) внесло существенные коррективы в жизнь древнерусской знати. Князь Владимир Святославович сразу же после крещения отказался от привычной в язычестве полигамии и обратился к своей жене Рогнеде с такими словами: «Я крещен те¬перь, принял веру и закон христианский, теперь мне следует иметь одну жену, которую и взял я в христианстве, ты же избери себе кого-либо из моих вельмож, и я тебя выдам за него».
Однако многоженство на Руси сразу не исчезло, далеко не все представители древнерусского общества последовали княжескому примеру. Об этом, в частности, свидетельствует то, что в Церковном уставе Ярослава (церковный нормативно-правовой акт, составленный в период правления князя Ярослава Мудрого, XI в), присутствовали статьи, в которых оговаривались санкции за многоженство. Смоленская уставная грамота (XII в.) включает двоеженство в перечень судебных дел, подлежащих церковной юрисдикции.
В летописях упоминаются слова Иоанна, митрополита киевского (XI в.), обращенные к князьям и боярам. Он велел отлучать от святого причастия тех, кто «безъ студа и бес срама 2 жене имеють».
Наложничество также никуда не исчезло, сведения о наложницах также встречаются в древнерусских исторических источниках в период после крещения Руси. Представители духовенства очень резко высказывались в адрес неправедно живущих людей. Однако борьба христианской церкви с данным явлением наталкивалось на то, что священник чаще всего не мог просто так вмешаться и прервать подобные отношения. Как правило, наложницами становились рабыни, находящиеся в собственности своего хозяина. В Пространной редакции Русской правды (сборник правовых норм Древней Руси, XII-XV вв.) в 98 статье явление сожительства господина со своей рабой упоминается в контексте права наследования. Оговаривается, что если у рабыни появятся дети в результате связи со своим хозяином, то они не имеют права на имущество отца, будучи незаконнорожденными, но при этом вместе со своей матерью они обретают свободу. Факт наложничества при этом фигурирует, как вполне привычное и обыденное явление.
Летописи рассказывают о душераздирающей любовной истории в связи с темой наложничества. Галицкий князь Ярослав Осмомысл (годы правления 1157-1187) настолько был привязан к своей наложнице Анастасии, что, решив жениться на ней, задумал отправить в монастырь свою законную жену Ольгу, которая была дочерью Юрия Долгорукого. Однако ему не позволили это сделать. Бояре, встав на сторону княгини, подняли восстание, сожгли Анастасию заживо, а ее сына от князя отправили в заточение. С князя же взяли клятву жить со своей законной женой.
